У каждого месяца своя радость и своя тревога. Во всяком случае для СМИ, диктующих фокус настроений в мировом информационном поле, соотношение позитива и негатива, развлечений, просвещения и новостей — ключевой вопрос редакционной политики. А главное в этой алхимии — определить стиль информационной политики: через обильное разнообразие фактов или настойчивое назидание посредством ограниченных фрагментов жизни, удостоившихся внимания режиссеров.

Но не только публика является заложником подобных манипуляций. Легко вообразить любое важное лицо, которое тоже заложник обилия информации. И не всякая осведомленность превращается в знание, не всякое знание — в компетенцию. И не всякая компетенция — в решение. Не всякое решение становится реализованным фактом. И не всякий интерес альтруистичен, романтичен, устремлен к торжеству идеала. И не всякий идеал, вызывающий трепет и эмоции сегодня, не будет осмеян завтра.

Естественная реакция на такую сложность бытия — сужение картины мира. До своего маленького мира. И в этом есть своя мудрость, уберегающая человека от множества ошибок.

Но что делать тому кругу лиц, которые характером, судьбой и обстоятельствами вовлечены в мир больших стратегий, касающихся жизней многих людей?

Среди них масса непубличных фигур. Но есть и те, чьи мнения выполняют функцию камертона для раздумий многих VIP перед принятием ими решений. Кроме того, эти мнения важны как «якоря», чтобы не растеряться в невероятном обилии данных разного качества.

Начиная с весны этого года складывается впечатление о растущей растерянности таких камертонных людей.

Как это выразил 3. Бжезинский, ежемесячно в 2012 году пульсирующий в глобальном эфире: «Мы не предвидели новых, неизвестных ранее условий мира, вырисовывавшихся со все большей отчетливостью». Отсюда — падение репутации и США, и Европы как образцов для подражания для всего остального мира. Сентябрьское цунами, накрывшее американские и другие западные посольства по всей дуге «арабской весны» и не только, показало серьезность этих «новых условий». Вспомним наивно радостные ожидания наступления этой весны лидерами и G-8, и G-20 совсем недавно и сравним итог, пусть он и очевидно промежуточный.

«Управление хаосом» — элегантная математическая концепция, но ее практические приложения отнюдь не всегда элегантны в политических ситуациях и операциях. По сути мы имеем дело не с успехом доктрины управления хаосом и не с перипетиями избирательных битв в сверхдержаве, где противники могут прибегать к глобальным технологиям подрыва авторитета друг друга. Речь идет о глобальном стратегическом провале. Он осторожно начинает формулироваться не только обочинными экспертами, но и мейнстримовскими политиками.

Бжезинский вообще ставит диагноз жестко: «Мы оказались наверху, а потом это профукали». Речь идет о том, что три переломных события XX века — две мировые горячие и одна холодная война — дали США шаг за шагом преимущественное положение, оставив только им статус сверхдержавы и сломав глобальные амбиции Великобритании, Германии, России-СССР, Японии. Это был огромный успех американской геополитики.

Но сегодня обстановка явно усложнилась. И дело не только в новых условиях для новых коалиций, но и в ревизии самих основ геополитики и идейных доктрин. Г. Киссинджер эти сомнения озвучил три месяца назад. Сложный мир — рефрен этих размышлений, сомнений, поисков.

Сегодня принципиально труднее уловить суть новых базовых реальностей. Столь же трудно сообщить обществу эту суть, если она и обнаружена. Еще труднее найти решение, допускающее консенсус, а не раскол. А количество проблем, не имеющих решения сегодня и не решенных в прежние эпохи, растет (палестино-израильский, курдский, карабахский сюжеты, Тайвань, острова в околокитайских морях и многие другие). Вся особенность сегодняшнего момента — в словах 3. Бжезинского: «Мы в тупике, и… жаль вовлеченных в это положение людей». Эта нота — «жаль» — имеет огромную значимость. Возможно, большую, чем, собственно, логические и концептуальные построения.

Все три мировые войны были преодолены силой, вооруженной новой идеологической доктриной.

В1917-1920 годах это были коммунизм, нацизм и либеральная «нормальсия», опрокинувшие классические имперские идеологии и сами империи. В 1945-м — коммунизм и либерализм, вызвавшие длительную борьбу двух лагерей, вдохновляемую концептами военно-стратегического паритета и «прав человека» прежде всего на материальное благополучие и свободу слова.

В 1991-м восторжествовал концепт «демократии». Тиражирование успешно примененных ранее «оранжевых технологий» в последние годы при всей внешней успешности показало, что и эта идеология начинает давать сбой.

При этом сформировался спрос на новую идеологию с одним существенным обременением: она должна вобрать в себя и извечную геополитику, и новое прочтение экологических требований, и происходящий энергетический переход к альтернативным источникам, и генетическую революцию вкупе с информационной и нанотехнологической, и новые основания для внешнеполитических коалиций, и космизм, и индивидуализм, и солидаризм, и религиозность, и свободы, и ответственность, и антитоталитаризм, и гуманизм, и справедливость, и креативизм… Словом, задача эпохальная. В любом случае логика идеологического поиска все больше увязывается с пониманием логики живых систем и ноосферы. Знаково, что в связи с этим ЮНЕСКО объявила 2013 год годом Вернадского.

Однако любопытна и весьма симптоматична формула совета, данного американцам одним из ведущих мировых футурологов Джеральдом Селенте: золото, оружие и план спасения. Первое — чтобы обезопасить накопления, второе — чтобы защитить жизнь и собственность, третье — на случай непредвиденных катастрофических событий.

Наличие «плана на всякий случай» сегодня снова становится признаком хорошего тона в стратегическом управлении.