“Русский журнал”, 8 сентября 2007 г.
Александр Агеев – президент Российского отделения Международной лиги стратегического управления, оценки и учета; президент Академии прогнозирования (доктор экономических наук, профессор)
“Русский журнал”: Саммит АТЭС 2007 года проходит в Австралии. Россия планирует объявить о добровольном решении внести в 2009-2010 годах целевой взнос в размере $500 тысяч долларов в фонд поддержки АТЭС и подтвердить готовность взять на себя в 2012 году председательство в форуме. Удастся ли России пригласить страны – участницы АТЭС во Владивосток?
Александр Агеев: Разумеется, 500 тысяч долларов – важная инициатива. Но ее нужно оценить в контексте того, что на долю участников этого форума приходится, округляя, более половины мирового ВВП (в абсолютных цифрах 19 триллионов долларов), около половины мировой внешней торговли, 40% прямых мировых инвестиций и 40% населения мира. Однако для административного бюджета АТЭС это заметная сумма. Особенно если вспомнить не очень давние времена, когда такие жесты были России постыдно не под силу.
Форум имеет постоянно действующие административно-технические структуры, есть секретариат форума, работающий в Сингапуре. Каждый год проходят неформальные саммиты, которые сопровождаются встречами министров торговли, экономики, внешней политики и др. Понятно, что перед появлением лидеров стран проделывается огромная подготовительная работа.
Что касается стремления России пригласить саммит во Владивосток и взять на себя председательство, то оно, без сомнения, сбудется. В данном случае за нас сама структура и особенности механизма АТЭС. В нем участвует 21 страна, и уже почти десять лет действует мораторий на вступление новых членов. По регламенту функционирования неформального форума саммиты должны проводиться в одной из стран-участниц практически каждый год. Сформировался форум в Австралии. С тех пор прошло почти двадцать лет. Вполне естественно, что Россия выдвигает такую инициативу. И недавний саммит Большой восьмерки в Санкт-Петербурге, и “Сочи-2014” позволяют надеяться и на “Владивосток-2012”. Столь крупные, глобального значения события всегда дают импульс развитию гостеприимных мест их проведения. В 2008 году форум будет принимать Перу, в 2009-м – Сингапур, в 2010-м – Япония. На 2011 год пока решение не принято, предположительно это будут США.
РЖ: Одна из центральных тем нынешнего саммита, как и прошлогоднего в Ханое, – вступление России в ВТО. Будет ли принято в этот раз окончательное решение по этому вопросу?
А.А.: Это одна из центральных тем, скорее, для России. Хотя целому ряду стран, с которыми у нас близость позиций по проблематике ВТО и которым выгодно иметь еще одного союзника в многосторонних переговорах в рамках ВТО, все-таки не стоит выдвигать наши заботы как главные для всего форума. Не стоит льстить себе. Кроме того, для вступления в ВТО нам требуется достичь двусторонних соглашений с каждым членом ВТО, то есть с более чем полутора сотнями стран. Это очень трудоемкая работа. Каждая страна может по своему профилю торговой специализации (для кого-то это апельсины, мясо и батат, а для кого-то – банки, телеком и авиапром) выдвинуть свои пожелания к условиям доступа на российский рынок. Именно на этом собирается, в частности, спекулировать Грузия, выдвигая условия, например, для будущего экспорта вина в Россию. Правда, это не значит, что на переговорах будет царить произвол и каприз. Система влияний на поведение партнеров отнюдь не прямолинейна.
Поэтому Россия не могла, естественно, вступить в ВТО на форуме АТЭС. Но одной из тем повестки дня форума было обсуждение проблем так называемого “Дохийского раунда”, в ходе которого формируется новое поколение правил деятельности ВТО. Нам стратегически важно вступить в ВТО до окончания переговоров по “Дохийскому раунду”.
У нас еще осталось некоторое количество стран, с которыми не достигнуты соглашения. Сейчас есть согласованный график переговоров с этими странами до конца года. Есть еще ряд нерешенных вопросов с США и ЕС. Но буквально в сентябре-октябре предполагается несколько визитов наших высокопоставленных чиновников туда для их разрешения.
РЖ: А каковы экономические интересы России в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом?
А.А.: Это самый бурно развивающийся регион мира. Достаточно вспомнить, что странами – членами АТЭС являются США, Австралия, Индонезия, Китай, Канада, Малайзия, Корея, Япония.
В чем наши интересы? АТР – это колоссальный рынок сбыта. Но не только топливно-энергетических товаров, хотя все наши трубопроводы, которые идут в направлении Дальнего Востока, ориентированы именно на эту сферу. Россия, например, активный игрок мирового рынка рыбной продукции или космических запусков, а также энергомашиностроения.
Но что еще более важно – это регион с очень мощным инвестиционным драйвом. Оттуда могут идти инвестиции в Россию, да и Россия может быть активным инвестором в регионе. Одна из тем – поставки урана для нашей энергетики, особенно учитывая то, что после распада СССР у нас возникли определенные сложности в этой сфере. Австралия представляет для нас существенный интерес в этом смысле. Для России в АТР важен военно-технический сектор. У нас есть контракты с Малайзией, которые сопровождались активным развитием научно-технического сотрудничества, и с Индонезией на поставку истребителей “МиГ” и “Су”. Большая программа и с Китаем.
Технологическое развитие, туризм и т.д. Для нас это крайне перспективный регион, но нужно понимать, что российская участие в целом – это доли процентов либо немногие проценты. Резервы роста есть неплохие.
РЖ: Какие российские корпорации заинтересованы в активном экономическом проникновении России в Азиатско-Тихоокеанский регион? Какие из них наиболее активно принимают участие в этом?
А.А.: Давайте посмотрим на количественное соотношение участников из разных стран. От США около 1000 человек. Российская делегация составляет порядка 250 человек и еще 130 представителей бизнеса. По их “Ф.И.О.” можно легко составить карту наших деловых интересов в регионе. Еще в 1995 году в АТЭС создан деловой консультативный совет, в который входят по три представителя от каждой страны-участника, то есть 63 человека. С марта 2007 года представители от бизнеса России – О.Дерипаска, Д.Медведев, А.Костин.
РЖ: Насколько здесь российские интересы сталкиваются с интересами других стран, в первую очередь США?
А.А.: Безусловно, есть сферы конкуренции. Но есть и общие проблемы. Особенности неформального форума заключаются в ориентации на обсуждение не шероховатостей, а согласование общих позиций. Всех задевает изменение климата, всех волнует энергетическая безопасность, экология, противодействие терроризму, перспективы завершения “Дохийского раунда”, готовность стран АТР к чрезвычайным ситуациям, эпидемиям, борьба с коррупцией, защита инноваций, возможности цифровых технологий.
Форум создает некую общую атмосферу сотрудничества, его правила и институты. При этом на каждом отраслевом рынке мы найдем конкуренцию, от высокоинтенсивной до относительно слабой. Взять, например, боевые самолеты. Кто бы хотел господствовать на этом рынке? И США, и Франция, и Англия. Кто бы хотел участвовать в освоении месторождений? Те же самые страны. При этом никто не хотел бы допускать в уже завоеванный сегмент нового игрока. Отдельная тема – фондовый рынок. В 1998 году по региону прокатился мощный финансовый цунами, задевший и Россию. Скорость принятия решения, палитра методов конкурентной борьбы, масштаб капиталов – астрономические! Готовы ли мы действовать в этих сферах? Некоторые российские инвестиционные компании уже работают в регионе, но пока нас заботят все же более осязаемые рыночные ниши, вроде энергоносителей и вооружений.
Для выращивания конкурентоспособных бизнесов и среды для них используются изощреннейшие механизмы. Так, Китай вступил в ВТО, став открытой экономикой, но при этом настолько изысканно освоил технологию шлюзов, что в полном соответствии с требованиями ВТО успешно создает барьеры, защищающие собственно китайские кампании. Это просто фантастическое умение! Но чтобы оно возникло, Китай обучил десятки тысяч спецов компетенциям жизни в условиях ВТО. У нас же считается, что раз ВТО, значит, экономика должна быть совсем открытой, а навыки оперирования в этой глобальной, сложной и очень динамичной среде появятся сами собой. В итоге вся энергия у нас уходит либо на рисование ужасов от присоединения в ВТО, либо на согласование с партнерами наиболее грубых принципов. А инструменты, требующие высокой деловой квалификации, системные нормы, необходимость массового обучения новым компетенциям – где-то на периферии внимания. Хотя именно в этих “неосязаемых активах” – главные секреты успеха бизнеса внутри ВТО.
РЖ: А в чем еще заключается специфика в экономическом поведении стран Азии?
А.А.: В АТЭС состоит 21 страна, у каждой свой характер. Понятно, что у России будет одна тактика в отношении Вьетнама, другая – в отношении Папуа Новой Гвинеи, Перу, Тайланда, Тайваня или Китая. Есть свои грани вопросов и относительно Японии. Поэтому каждая страна – это отдельный файл, своя хронология, кредитная история, спектр рисков, опасений, возможностей и т.д. В любом случае если международный маркетинг является одной из наиболее престижных областей менеджмента, то как назвать успешный бизнес в странах Востока? Результатом весьма благородного, аристократичного подхода. Известные мне реальные примеры продвижения российского бизнеса в этих странах, как правило, обязаны высокой культуре поведения. И напротив, провалы – следствие, прежде всего, бескультурья, неуважения к традициям стран.
РЖ: Выработана ли Россией целостная стратегия поведения в рамках АТЭС?
А.А.: Стратегия у России, думаю, есть. Помню это еще по своей работе в Министерстве внешнеэкономических связей в начале 90-х годов. В отношении каждой страны, в том числе и АТР, был проведен тщательный анализ российских перспектив, обозначены все факторы рисков и возможностей, намечены конкретные шаги. Всем заинтересованным игрокам направлялись необходимые сигналы, как и где действовать. Кстати, М.Фрадков это знает абсолютно профессионально, в то время он курировал эту тематику. При необходимости вся государственная инфраструктура, в первую очередь через посольства, оказывала поддержку деловым проектам. Правда, во второй половине 90-х возможности государства серьезно ослабли, и деловая активность развивалась, как правило, вне государственной поддержки, которой хватало лишь на пару секторов – вооружений и энергетики.
Понятно, что ситуация меняется и сейчас она иная. Но общие линии стратегирования понятны и государственной инфраструктуре, и компаниям.
За цифрами товарооборота всегда стоят конкретные контракты и конкретные организации. Соответственно, задача – как и в любом бизнесе – сохранить имеющуюся клиентскую базу и приобрести новых клиентов. Понятно, что в каждой стране есть своя специфика: и государственное регулирование, и культура ведения бизнеса, и культура переговорного процесса, и разные конфигурации власти, и правовой среды.
РЖ: Не один раз вы вспомнили о Китае. Эта страна активно пытается экономически освоить Сибирь и Дальний Восток. Может ли АТЭС стать инструментом сдерживания проникновения Китая на российскую территорию?
А.А.: Ваш вопрос звучит с мотивом тревоги. Но любой форум, будь то АТЭС или двусторонние взаимоотношения, является площадкой явной или кулуарной артикуляции интересов и их согласования. Бывают ситуации, которые обсуждать бесполезно. Потому что решение или не будет принято, или оно не может быть принято, или его рано принимать. Можно вспомнить отношения с Японией. Нужно ли на форуме АТЭС, например, обсуждать известную проблему северных территорий? Ведь принцип работы АТЭС – это принцип консенсуса. Только те вопросы, которые не вызывают конфликтных разногласий и антагонизмов, становятся основой для решений. Главное – возможность компромисса, учитывающего все интересы.
Возвращаясь к Китаю. Здесь, как и во всякой большой семье, есть сложная конфигурация, которая дает возможность в одной ситуации идти на уступки, но при этом знать, что в других отношениях будет получено взамен. Есть масса теорий международных отношений. Китайцы же прекрасно владеют искусством стратагем. Это всевозможные многоуровневые, эшелонированные, с различного рода дымовыми завесами, хитростями стратегические системы поведения. И при наличии общих подходов и озабоченностей каждый в первую очередь думает о своих собственных национальных интересах. И не факт, что национальные интересы некоторых стран АТЭС будут непременно совпадать с национальными интересами России в каком-то вопросе.
Если представить способы проникновения на российскую территорию, то они разнообразны – экономическое, военное, демографическое, культурное, политическое. Что именно нас тревожит, какое именно проникновение Китая? Нам часто рисуются фантастические картины, аргументация которых – пара цифр: соотношение населения в прилегающих регионах Китая и российского Дальнего Востока и доля товарных потоков, идущих в сторону Китая и центра России. Из них делаются простые выводы. Жизнь многомернее, слабость в одном компенсируется силой в другом. А искусство управления – и в способности “не числом, а уменьем”, и в балансировке многих факторов. В этом смысле развитие взаимодействия в рамках АТЭС или ШОС – явно позитивный процесс.
Рисуя сугубо гипотетический сценарий отсечения в том или ином правовом виде российских дальневосточных или сибирских земель в пользу одной или нескольких стран, мы не увидим единодушия ни в возмущении этим со стороны членов АТЭС, ни в хищнической радости от возможности “поживиться обломками”. Поэтому можно однозначно сказать, что данная тематика вне сферы внимания АТЭС даже в перспективе. Слухи о слабости России сильно преувеличены кем-то. А выработка общих правил поведения в разрешении общих для всех проблем – это тоже проникновение, и оно взаимное.
Важно, однако, помнить, что Китай за тысячелетия своей истории, обладая возможностью рывка на север по всем аспектам, неоднократно отказывался от этого. Это очень гармоничная по мотивациям страна, где интересы выстраивания стабильных отношений Поднебесной с Небом и соседями понимаются очень практично, где страной руководят очень дальновидные и мудрые люди, понимающие своеобычие нашего цивилизационного кода.
Беседовала Любовь Ульянова