Александр Агеев, Татьяна Иванова.

“Экономические стратегии”, 2001, №1, стр. 16-21.

Проект ИНЭС/ЭС “Экономика – ХХ век” был задуман как попытка совмещения массовой и экспертной рефлексии над наиболее значимыми экономическими идеями, сюжетами и событиями ХХ века. Массовый зритель фиксирует самое яркое, запоминающееся, так сказать, театральную сторону экономической событийности. Эксперты – сущностное, определяющее, пусть даже и не столь яркое. Совмещение этих (иногда полярных) взглядов – интересный эксперимент. На Ваш, читатель, суд – наша попытка. И нам представляется, эксперимент удался.

Победителей в номинациях “Экономический гений века”, “Экономическое чудо века”, “Экономический труд века”, “Предприниматель века” Экспертный совет ИНЭС/ЭС определил на основе мнений экспертов и голосования на сайте ИНЭС в Интернете. В список победителей сознательно не включены имена российских экономистов и предпринимателей, а также не упомянуты периоды отечественных экономических взлетов. В ХХ веке в России был собственный экономический сюжет, несколько выбивающийся из сюжета мирового. Так что достижения отечественной экономики и предпринимательства (а здесь свои громкие имена) – это особая тема, видимо, заслуживающая отдельного разговора с учетом специфики и условий российской истории ХХ столетия. Однако мы надеемся, что грядущий век станет “русским сезоном” в мировой экономике и предпринимательстве.

Авторские комментарии к выбору Экспертного совета ИНЭС/ЭС предоставили А.И. Агеев и Т.А. Иванова. Пусть это несколько ироничный взгляд, он учитывает результаты опроса специалистов и не претендует на респектабельную окончательность суждений. Экономические герои эпохи и их идеи, лишенные излишне пафосного отношения, в конце концов становятся по-человечески ближе и понятнее каждому из нас, а их вклад в историю ХХ века – поистине неоценимым.

“Экономический гений столетия” – Фридрих фон Хайек

Искус сформировать в категории “Экономический гений века” список из 5-6 фамилий был необычайно велик. Богатый на экономические коллизии ХХ век коротал досуг за многочисленными и жаркими теоретическими дискуссиями, в которых рождались поистине блестящие экономические идеи. Ни одна из них не заслужила статуса истины в последней инстанции, но таков уж характер дисциплины: практически все вопросы до сих пор остаются открытыми. Джон Мейнард Кейнс, Эйген Бем-Баверк, Йозеф Шумпетер, Василий Леонтьев, Николай Кондратьев – от имен этих экономистов и социальных мыслителей, определивших экономический профиль века, захватывает дух. Их вклад в науку трудно переоценить, их идеи обладают подлинной интеллектуальной красотой. Однако выбор среди них “экономического гения столетия” все же вызвал затруднения.

Гениальность не измеряется в точных величинах, ее нельзя взвесить или отмерить, зато можно воспринять – те, кто признал Фридриха фон Хайека, видимо, просто почувствовали его гениальность.

Впрочем, так было не всегда. В биографии фон Хайека был разыгран несколько набивший оскомину сюжет всех времен – путешествие гения от совершенного непонимания к безоговорочному признанию, подтверждением которого стало присуждение ему Нобелевской премии в 1974 году. По свидетельству современников, Фридрих фон Хайек был наделен тонким и цепким умом. Однако изъяснялся сложно и запутанно. Вот типичное для 1950-1960 годов заявление: “Главный вклад Хайека в современную экономическую теорию представляет его исследование природы капитала, которое содержится в труднодоступной для понимания книге “Чистая теория капитала”” (Бен Селигмен). В 1970-е годы с исчерпанием ресурсов эффективности моделей организации экономики, идейно вдохновленных кейнсианством, возродился интерес к противостоящей ему диссиденции. Настало время для идей Фридриха фон Хайека, и оказалось, что все “непонятности” и “несуразности” его работ – суть интуитивные прозрения и догадки гения, органично совместившего в себе экономиста, философа, психолога, социолога. Его идеи и аргументация несколько опередили время, которое должны были объяснить: это ли не признак гениальности? Справедливости ради надо сказать, что некоторые работы фон Хайека все же до сих пор следует читать с субтитрами.

Сегодня особенно актуальны его идеи относительно индивидуалистической экономики, рыночных взаимоотношений, предпринимательства, элит, роли государства в экономике. В его трудах, с одной стороны, сконцентрированы многие достижения предшествующей и современной ему экономической мысли, а также выражена реакция на восторжествовавшие на долгий исторический срок теории, связанные с эволюцией марксизма, кейнсианства и родственных им воззрений, с другой – предвосхищены многие последующие идеи. Им предприняты довольно успешные попытки междисциплинарного анализа важнейших экономических и социальных феноменов. Предпринимательство – лишь один из них. Высшей и беспрекословной ценностью для фон Хайека является свобода человека, исключающая его подчинение воле других людей, но сообразующаяся с законами гражданского общества. Личная независимость позволяет человеку наиболее продуктивно распорядиться своим экономическим потенциалом. Далее, основополагающую роль в теориях фон Хайека играет концепция неявного знания. Речь идет о том, что каждый индивидуум наделен уникальными знаниями, использовать которые, однако, можно лишь в случае принятия решений им самим или при его активном участии (знание людей, конкретных обстоятельств, времени и места). Наилучшим же координатором всей совокупности процессов использования индивидами своих информационных преимуществ является, согласно фон Хайеку, рынок. Он обеспечивает через ценовой механизм информирование индивидов о состоянии спроса и имеющихся возможностей его удовлетворения, а также о пока неизвестных, но потенциально многообещающих областях спроса и предложения. Собственно, зона наибольшей неопределенности рыночной информации и становится, по Хайеку, ареной “прорыва в будущее”, где развертывается конкуренция, понимаемая как “обнаруживающая процедура”, как поиск изменений в предпочтениях потребителей и новых средств их удовлетворения.

Суть предпринимательства, в интерпретации фон Хайека, – поиск и исследование новых экономических возможностей. В качестве его движущей силы предстает предприниматель, стремящийся достичь наиболее эффективного симбиоза своих уникальных знаний с рыночной ситуацией и тем самым обеспечить первенство в конкуренции и больший доход.

Возможно, главная заслуга Фридриха фон Хайека заключается в утверждении междисциплинарного анализа (что видно даже из эскизного экскурса в его теорию), предвосхищении практически всех популярных ныне экономических и социальных проблем, постановке в центр изучения свободной личности, индивидуальности, устремленной к новым горизонтам познания и действия.

“Экономический труд столетия” – Джон Мейнард Кейнс “Общая теория занятости, процента и денег”

Среди экономических произведений столетия работа Джона Мейнарда Кейнса стала бесспорным лидером. Эта книга совершила почти невозможное – пробудила массовый интерес к всегда трудной для понимания области – теоретической экономии. Считается, что его влияние на общественное мнение было едва ли не самым сильным после Адама Смита, Давида Риккардо и Карла Маркса. Не чуждый тщеславия, Кейнс не упускал случая подчеркнуть революционный характер своего труда: отныне история будет развиваться по Кейнсу. Книга, в которой в качестве движущей силы экономического процесса утверждалось поведение людей, стала своего рода библией сторонников “нового курса”. В Америке 1930-х, столкнувшейся с массовой безработицей, она произвела необыкновенное впечатление. В “Общей теории занятости, процента и денег” довольно ясно показано, что для удовлетворения культурных и экономических потребностей современного общества необходимы правительственные действия; основательно подорвано представление о слепых и объективных рыночных силах. Возникновение и движение дохода может быть связано с поведением людей, что делает возможным контроль над порождаемыми капитализмом циклическими колебаниями. Поведение всех значимых групп в обществе – от предпринимателей до потребителей – может регулироваться правительственной политикой. Кейнс оказался не только серьезным теоретиком. Он также красиво и ярко ответил на социальный запрос времени: люди нуждались в обосновании действия, преодолении чувства тщеты, в “свете в конце тоннеля”. Они это получили. По замечанию одного из историков науки, “Кейнс смог дать научное выражение отчаянию и надежде”, “сумел выразить общепризнанные идеи блестящим языком принципов”.

Не единожды подвергнутая критике, “Общая теория” продолжает оказывать влияние на экономистов и социологов. В ней присутствует явная позитивная энергетика. Возможно, это заслуга личности автора. Кейнс, типичный трудоголик, в отличие от многих экономистов-теоретиков, сам умел успешно применять свои идеи на практике. Современники всегда отмечали его высокие деловые способности. Путем разумного инвестирования он увеличил доходы Королевского колледжа, финансовой деятельностью которого руководил. Был успешен и в личных операциях: например, спекуляции на иностранной валюте значительно обогатили его. Так что, когда Кейнс писал о роли активных действий на рынке, он знал, что говорил. За свою жизнь Джон Мейнард Кейнс успел побывать банкиром, математиком, советником английской делегации на версальских переговорах, автором популярных брошюр, покровителем искусств и еще много кем. Такое разнообразие успешных занятий выдает особую индивидуалистичную жажду новых и все более сложных проблем. Эта черта присуща предприимчивым людям, способным личным примером повести за собой других. Кейнс не руководил армией и не участвовал в боевых действиях. Он сделал больше: подвигнул людей на борьбу с депрессией, заставил их поверить в ненапрасность собственных действий. Между прочим, принято считать, что Джон Мейнард Кейнс отдал жизнь за родину. Не обращая внимания на мучавшую его болезнь, он продолжал принимать активное участие в послевоенных переговорах по валютным вопросам. Это его и подкосило. В самой жизни этого человека, как кажется, и сокрыта тайна его книги. “Общая теория” достойна называться “экономическим трудом столетия”, так как написана не ради теории, а ради людей.

“Предприниматель века” – Билл Гейтс

Выбор “Предпринимателя ХХ века” стал непростой задачей. ХХ век оказался весьма богатым на эффективные предпринимательские стили, которые, в итоге, воплотились в трех фигурах – Генри Форд, Коносукэ Мацусита и Билл Гейтс.
Генри Форд – один из основателей автомобильной промышленности США – создал два фетиша технологической цивилизации ХХ века: конвейер (фетиш производственный) и автомобиль с четырехтактным двигателем (фетиш потребительский). Олицетворяющий целую эпоху в предпринимательстве, Генри Форд – хотел он того или нет – стал культовой фигурой массового производства, на многие десятилетия определив правила взаимоотношений между наемным работником и работодателем, между человеком и произведением рук его. В конвейере он скопировал собственную личность: жестковатую аккуратность и последовательность в мелочах, совмещенную с законченным практицизмом. Весь пафос его “конвейерной стратегии” сводится к идее максимального повышения производительности труда при минимуме затрат. Конвейер идеально совпал с тенденцией стандартизации жизни в ХХ столетии. Он удешевил и сделал широкодоступными не только автомобили, но и другие дары научно-технического прогресса. Однако сам предпринимательский стиль Генри Форда, скорее, явился продолжением традиции предшествующего столетия.

Еще одного поклонника поточного производства Коносукэ Мацуситу можно с полным правом считать символом восточной живучести и настырности. Его детище Matsushita Electric Industrial (основной брэнд компании – Panasonic) ныне является мировым лидером электронного производства. А начиналось все с 48 долларов первоначального капитала фирмы по производству электропатронов, которые никто не хотел покупать. Сын обнищавшего на неудачной спекуляции торговца рисом, он получил только четыре класса образования, а затем вынужденно отправился работать. Особо удачным этот трудовой опыт назвать нельзя. Например, те самые 48 долларов Мацусита скопил за семь лет работы в электроосветительной компании, где все инициативы молодого сотрудника начисто отвергались. В сущности, это и побудило его открыть собственное дело.

В конце 1920-х годов бизнес Мацуситы получил новый импульс, когда он после прочтения биографии Генри Форда решил позаимствовать у него некоторые приемы производства и торговли. Но этим дело не ограничилось. Коносукэ Мацусита войдет в историю предпринимательства как автор целой философии управления, частью которой является всем известная система пожизненного найма. В целом взгляды Мацуситы представляют едкую смесь из фордизма, наставлений религиозной секты “Тэнрике”, патернализма, некоторой толики здравого смысла и гуманизма, а также традиционного японского культа семьи, личной скромности и готовности вкалывать задарма. Мацусита ввел в своей корпорации ежеутреннее распевание корпоративного гимна и коллективное цитирование следующих “руководящих принципов”: служение обществу; добросовестность и честность; совместные усилия для достижения общей цели; неустанное стремление к совершенству; вежливость и скромность; согласие с законами природы; благодарность за благодеяния. Прожженные практики управленческого консультирования, потупив глаза, теперь говорят, что, несмотря на всю безобидность и богоугодность названных “принципов”, такое могло сработать только в Японии. Впрочем, в начале ХХI века не работает и в Японии. Новый глава корпорации Matsushita Кунио Накамура намерен существенно реформировать устаревшие, по его мнению, принципы Мацуситы: например, отказаться от системы пожизненного найма и приступить, наконец, к серьезному поощрению талантов. Старик Мацусита таланты не признавал и здорово на этом экономил. В сущности, его предпринимательский и управленческий феномен стал возможен благодаря идеальному совпадению с японским менталитетом, что одновременно и достоинство, и недостаток. Во всяком случае, это явилось одной из причин того, что “предпринимателем столетия” был назван не Коносукэ Мацусита, а Билл Гейтс, предпринимательский стиль которого имеет поистине планетарный масштаб в измерении ХХ века. Суть данного стиля – в преодолении стандарта и нарушении принятых правил.

Про Билла Гейтса рассказывают такую историю. Он обнаружил, что стал миллионером только через пару лет после того, как на его счету появился первый миллион. Однажды для продолжения разработок ему понадобился какой-то дорогостоящий агрегат. Считая, что это непосильные расходы для компании, Билл Гейтс все-таки отправился посоветоваться с бухгалтером. “Что вы, – всплеснул руками бухгалтер, – вы можете приобрести несколько таких игрушек, и на финансах компании это никак не скажется”. Так Билл Гейтс сделал открытие, что давно чертовски богат. Теперь ему намного легче учитывать доходы: ведь существует даже интернетовский сайт, выполняющий роль “часов личного богатства Билла Гейтса”.
Билл Гейтс – счастливое доказательство того, что одним из богатейших людей планеты можно стать, просто занимаясь любимым делом, – такова легенда. Он живой пример (причем довольно бойкий и по-настоящему живой, ему всего 45 лет) для сотен тысяч новобранцев большой погони за карьерой и состоянием, юных выпускников самых престижных учебных заведений планеты. Хотя весь парадокс в том, что если бы Гейтс остался в Гарварде, он вряд ли стал бы тем, чем является сейчас. То есть дело, конечно, не в Гарварде, а в том, что Билл Гейтс – это человек, всегда нарушающий правила. Из Гарварда он сбежал, чтобы вместе с Полом Алленом в автомобильном гараже создать первую программу для компьютеров. Позже он стал сильно недолюбливать и опасаться университетских беглецов, что-то мастерящих в гаражах. Можно согласиться с утверждением одного журнала: “Смысл бытия Гейтса заключается в том, чтобы не было других Гейтсов”.

Вопреки истории, рассказанной в начале, Гейтс стал одним из самых богатых и знаменитых людей ХХ века отнюдь не благодаря программистской гениальности. К примеру, создателем World Wide Web является отнюдь не Гейтс, а всеми ныне забытый Бернерс-Ли – физик из Массачусетского технологического института, типичный “ботаник”. А Гейтс “ботаником” не был никогда. Он именно великий предприниматель с беспощадной хваткой и сжигающей его изнутри жаждой победы, умеющий использовать чужой продукт в собственных целях.

Возможно, он действительно некоторое время не замечал, что стал миллионером. Однако, есть подозрение, только потому, что жалкие несколько миллионов – слишком мало для удовлетворения его чудовищных амбиций. И в этом отношении Билл Гейтс – несомненно, дитя амбициозного ХХ века, помешанного на богатстве, компьютерах и реализации внутренних комплексов. А тем временем злые язычки по всему миру судачат, что ни одно богатство не стоит того, чтобы на собственном примере доказывать основные тезисы дарвинизма. Похоже, мир вступает в эпоху иных приоритетов.

“Экономическое чудо века” – японское “экономическое чудо”

В ХХ веке мир познал множество конфликтов, кризисов, катастроф и глобальных потрясений. Зачастую в сокрушительных коллизиях ему помогало выстоять соразмерное количество “экономических чудес”. “Экономическое чудо” иной раз возрождало целые культуры и нации, вознося их на высшие ступени мировых рейтингов преуспевания и авторитета. К таким “чудесам” можно отнести и восстановление советского хозяйства после Великой Отечественной войны, и расцвет японской экономики в 1980-х, а также экономический успех Китая и “новую экономику” США 1990-х. Среди стран, наиболее убедительно явивших миру “чудеса”, чаще всего называют Японию, ФРГ, Швецию, ряд государств Юго-Восточной Азии, Бразилию, Турцию. В некоторых случаях экономический рост достигался путем “мобилизационных” усилий. В большинстве – путем оптимального использования ресурсного потенциала, идеально совпадающего с социокультурными и историческими особенностями, с установлением эффективного хозяйственно-политического режима и режима стимулирования предпринимательской активности. Как правило, феномен “экономического чуда” имел место в тех странах, где делалась ставка на рыночно-конкурентные отношения, на инновационный, продуктивный характер развития экономической культуры, поддержание предпринимательской активности. Как-то в журнале “Economist” был сформулирован вывод: “Все правительства, добивающиеся успеха, поддерживали частное предпринимательство – не манипулируя, а облегчая ему жизнь. Они поддерживали предпринимателей главным образом тем, что не прилагали титанических усилий для того, чтобы подрывать основы их существования”.

И все же по единогласному признанию и читателей журнала “Экономические стратегии”, и членов Экспертного совета ИНЭС/ЭС японское “экономическое чудо” является самым ярким и показательным среди всех “экономических чудес” ХХ века. Опыт его реализации имеет поистине планетарное значение. Уметь выстоять в мирное время, проявить волю к созиданию также важно, как победить в войне. Сравнительно небольшое островное государство, без значительных сырьевых ресурсов, потерпевшее сокрушительное поражение в войне и пережившее позор послевоенного диктата чужой воли, ныне Япония входит в число богатейших стран мира, занимает первые места по качеству и продолжительности жизни, является лидером высокотехнологичных электронных производств и часто уверенно побеждает в конкурентных столкновениях на мировых рынках.

Важную роль в этом сыграла уверенность японских политических лидеров в выбранной стратегии успеха и известная непреклонность в ее реализации, созданный ими благоприятный климат для развития отечественного производства и стимулирования предпринимательства, что явилось мощным импульсом для появления большого количества новых предприятий (только в 1970-1990-х общее число предприятий увеличилось в два раза). Кроме того, всякий экономический успех реализуется в некотором отраслевом прорыве, развитии “локомотивного” и сопряженного с ним производств. Выбор японских предпринимателей надо признать весьма точным: в стране, не располагающей значимыми природными ресурсами, была сделана ставка на интеллект – высокие технологии, электронику, высококвалифицированный труд. Но было еще одно обстоятельство. Для подлинного успеха понадобилось сочетание названных условий с определенными управленческими системами, реализованными на японских предприятиях. Общепризнанно, что “японская модель” управления действенна именно из-за абсолютного совпадения с национальным менталитетом, постулатами традиционной японской культуры. “Японское чудо” стало возможным, когда японцы вполне в духе своих традиций гармонизировались с обстоятельствами.

При этом они продемонстрировали счастливую способность не замереть в традиции, а органично вписать традиционность в изменчивую ткань мировых событий, да так, чтобы это не противоречило национальному характеру и культуре. Ведь сегодня в мире мало людей, так же жадно стремящихся к новому, как японцы. Однако их стремление не абстрактно. Они не столько поклоняются электронике, сколько хотят приспособить ее к жизни на физически малом пространстве, где ценен каждый сантиметр, и тем самым как бы увеличить его. Мир, ютящийся на квадратном сантиметре, нуждается в надстройке в виде реализованной фантазии – он может расти только ввысь, питаясь человеческим интеллектом и духом, – и Япония сделала электронику своим фетишем. Что аккуратно угодило в общие тенденции мирового развития. Только японцы привнесли в свои высокотехнологичные игрушки традиционную тщательность и трогательное внимание к мелочам. В терминах нынешнего времени, они превратили национальную традицию в конкурентное преимущество.

Победила причудливая философия, где смирение переплетается с редкой и настойчивой национальной амбициозностью. Японское “экономическое чудо” стало возможно, потому что японцы – не на год и не на два, а на десятилетия, что требует известного терпения, – приняли истину: чтобы реализовать национальные амбиции, “большую японскую мечту”, надо стать смиренными и скромными. Они амбициозны как нация, но смиренны как граждане своей страны и как служащие своих корпораций. Этот опыт уникален и, в сущности, не воспроизводим целиком – разве что по частям. Смысл его в том, что всегда надо искать свой путь, но при этом – в целях – соперничать в мировом измерении.